Неточные совпадения
Однажды он целую зиму
совсем не топил своей комнаты и утверждал, что это даже приятнее, потому что в холоде лучше
спится.
И здесь заводятся удобства: того и гляди скоро
не дадут
выспаться на снегу и в поварни приставят поваров — беда:
совсем истребится порода путешественников!
И потом
спится так крепко, несмотря на то, что уроки
совсем не готовы…
Немец чего-то
не договаривал, а Галактион
не желал выпытывать. Нужно, так и сам скажет. Впрочем, раз ночью они разговорились случайно
совсем по душам. Обоим что-то
не спалось. Ночевали они в писарском доме, и разговор происходил в темноте. Собственно, говорил больше немец, а Галактион только слушал.
У нее вчера вечером было только шесть временных гостей, но на ночь с ней никто
не остался, и оттого она прекрасно, сладко
выспалась одна,
совсем одна, на широкой постели.
Иногда случается, что
совсем даже ничего другого
не хочется, потому что днем домой придешь — думаешь, что через три часа опять в присутствие идти нужно; вечером придешь — думаешь, как бы
выспаться, да утром ранёхонько опять в присутствие идти.
Я еще
не совсем выспался, когда, пробудясь на рассвете, понял, что «Бегущая по волнам» больше
не стоит у мола. Каюта опускалась и поднималась в медленном темпе крутой волны. Начало звякать и скрипеть по углам; было то всегда невидимое соотношение вещей, которому обязаны мы бываем ощущением движения. Шарахающийся плеск вдоль борта, неровное сотрясение, неустойчивость тяжести собственного тела, делающегося то грузнее, то легче, отмечали каждый размах судна.
— Ну ее
совсем, — молвит, бывало, Матренушка. — И знать ее
не хочу! Спокойней, девушки,
спится, как ни по ком
не гребтится.
Полночь небо крыла, слабо звезды мерцали в синей высоте небосклона. Тихо было в воздухе, еще
не остывшем от зноя долгого жаркого дня, но свежей отрадной прохладой с речного простора тянуло… Всюду царил бесшумный, беззвучный покой. Но
не было покоя на сердце Чапурина.
Не спалось ему в беседке… Душно…
Совсем раздетый, до самого солнышка простоял он на круче, неустанно смотря в темную заречную даль родных заволжских лесов.
Уже, в ожидании, Марк Иванович прометал и проставил полмесячное жалованье Преполовенке и Кантареву — жильцам; уже весь нос покраснел и вспух у Океанова за игрой в носки и в три листика; уже Авдотья-работница почти
совсем выспалась и два раза собиралась вставать дрова таскать, печку топить, и весь до нитки промок Зиновий Прокофьевич, поминутно выбегая во двор наведываться о Семене Ивановиче; но
не явилось еще никого — ни Семена Ивановича, ни попрошайки-пьянчужки.
— Да, впрочем, признаться сказать, — промолвил Устинов, — я и сам
не знаю почему, только
совсем не рассчитываю нынче быть убитым. Вчера казалось, будто и да, а
выспался — как рукой сняло!
И вот прошло всего каких-нибудь полсуток. Я
выспался и встал бодрый, свежий. Меня позвали на дом к новому больному. Какую я чувствовал любовь к нему, как мне хотелось его отстоять! Ничего
не было противно. Я ухаживал за ним, и мягкое, любовное чувство овладевало мною. И я думал об этой возмутительной и смешной зависимости «нетленного духа» от тела: тело бодро, — и дух твой
совсем изменился; ты любишь, готов всего себя отдать…
Не спится совсем княжне, даже
не дремлется.